Сайт для любящих древнее благочестие
Главная Библиотека Фото MP3-Архив
|
Сайт для любящих древнее благочестие
|
|
|
Главная Библиотека Фото MP3-Архив |
|
|
|
ТОВБИН К.М.
Религиозный фундаменталист в современной России
Доклад, прочитанный 27.03.2007. на конференции «Экстремизм и его разновидности» в Балаковском филиале Саратовской государственной академии права
Французский философ Делёз отмечал, что современный человек уже не способен искать смысл бытия, не силён мыслить сущностно; жизнь со всеми её «оппозициями» располагается сугубо на поверхности видимости
[1]. Сокровеннее, глубже видимого, воспринимаемого, больше ничего нет. Нынешний «дизайн поверхностей» заменил всякую способность к самоуглублению, поиску сущности. Маски, бренды, имиджи, декорации более не прячут Истину, а сами заявляют о себе как об истине.Истинная религия – это царство Внутреннего, область чистого духа, сокрытого навалами плоти, материи, ситуативности. Религия забрасывает личность далеко за пределы чувственности, к созерцанию истинности. Человек религиозный игнорирует внешнее (не преображённое Богом). Внешнее для него не бытийствует, а мелькает. Оно значит не больше, чем картонка, брошенная в грязь тротуара. «Следуй за Мною, и предоставь мёртвым хоронить своих мёртвых» (Мф., 8: 21).
Реальность, в которой вращается неверующий, и реальность верующего – не разные реальности (не стили мышления, не особенности характера), а разные уровни одной реальности. Единственно истинна реальность верующего: он к Ней прикоснулся, ощутил Её бытие, и для обоснования истины верующему не нужны никакие действия ума или чувств. «Реальность» неверующего – примитивное обоснование наружного слоя истины. Вынужденность постоянного обоснования своего местоположения в мире вынуждает неверующего непрестанно находиться в пространстве мысли. (Именно профанная[2] философия возникает как попытка разума заполнить прорехи в смысле бытия, прорванные неверием, духовным невежеством, неспособностью.) Реальность неверия – область чистого действия, это сцена, кулисы и занавес, это экран с мельтешащими героями мига. Такую реальность верующий презирает[3]. Верующий пре-одолевает земные, мысленные построения, их материальные воплощения. Для верующего нормально относиться к действительности как к гипотезе, как к корявому порождению человеческого ограниченного ума и чувственности.
Не только внедрённые информационными рычагами образцы поведения и восприятия, но и нечто «более серьёзное» (смысловые модели, общественные ценности и условности, производственные отношения, гражданские законы, идеология) распыляется в сознании верующего. Верующий не укоренён в том, что для неверующего мнится реальным, фундаментальным. Неверующий просто не может прорваться к тем слоям ума, на которых существует личность верующего. По этой причине верующий – самый страшный враг реальности. То, что повсеместно понимается основой бытия, для верующего – пыль на бытии.
Верующий – всегда радикал. Его мораль, система ценностей не умещаются в общепринятые рамки. Стремление к Небесному неминуемо приводит к презрению настоящего (или к его освящению-переделке). Это и называется неотмирностью верующего. «Они не от мира, как Я не от мира» (Ин., 17: 16). Но если у верующего есть участок бытия, в котором он свободен от влияния внешнего мира, верующий неминуемо преображает материю под соответствие священному идеалу. Жизнь становится «сакральным продолжением церковного богослужения»[4].
Выход за пределы псевдореальности (в понимании верующего) бывает разным. Некоторые религии (например, ислам) просто стараются подправить весь мир под себя, сделать так, чтобы внешнее не возмущало внутреннего, добиться компромисса на своих условиях. Поэтому исламу свойственна агрессия[5]
.Христианство (истинное, традиционное, а не его политизированные, обмирщённые, компромиссные версии) всегда уходит. Христианину всегда жаль сил на борьбу с этим миром (хотя физическая борьба не исключается). Брань христианина – духовная, невидимая, и если внешний мир притягивает к себе христианина, христианин отрывается от него. Он бежит от Рима в варварские дебри будущей Европы и в пустыни Сирии и Египта, из обезбоженной Москвы – в степи Поволжья, в тундры и болота Поморья, в чащобы Сибири.
Эти инструменты христианской борьбы известны, как и орудия борьбы против христиан. Но сейчас, на наших глазах, появляются качественно новые методы антихристианской борьбы, требующие осмысления и трактовки. Властная система всегда стремилась к гомогенности, однообразию (или к легитимному, окультуренному многообразию). Христиане всегда представляли духовную альтернативу («онтологический нонконформизм»[6]). Их гнали, угнетали, либо терпели (определённое время и на определённых условиях) в нехристианских государствах (каковым, без сомнения, является и современная Россия).
Сейчас Система научилась пристёгивать все возможные духовные альтернативы к своему трону. И с середины ХХ века эти пристежные инструменты (глобального характера) стали использоваться и в России.
Цель – создание безопасного христианства, «розового», усреднённого, компромиссного. Для этого применяются те же методы, что и для прикрепления к Системе псевдоальтернативных лево- и праворадикальных движений. Это выхолащивание изначального смысла, привязывание внимания к внешней, формальной сфере, всемерная поддержка ритуалистики и идентичности. И эта атака теперь направлена внутрь православной общины. Теперь сама Система учит псевдоверующих[7], как верить (как выглядеть верующим!) посредством мирских рычагов социализации (СМИ, техника, идеология, образование[8]).
Новое обезбоживание утверждает, что внешность – это и есть религия. Быть оригинальным, инаковым в плане поведения, принадлежать к определённой группе верующих – значит уже быть верующим
[9]. Происходит сущностная подмена: если раньше православные атрибуты и ритуалы были символами (относящими за пределы материального мира), то теперь внешняя сторона религии самодостаточна.И всякий, кто пробует устремиться вглубь религии, ныне именуется фанатиком, экстремистом (общественно опасным!). Потому что всякое погружение в религию ведёт:
а) к резкому дистанцированию от государства и его проявлений (что делает искренне верующего потенциальным преступником),
б) к резкому внутреннему неприятию иных версий, вариантов духовности (что исключает всякий экуменизм, терпимость к ереси, конфессиональную толерантность).
Нетерпимость, моральная бескомпромиссность (в сущностных вопросах, искренне понимаемых) – не изъян религии, а её наполнение.
О лукавстве «розового» христианства, учащего терпимости к внешнему, провидчески писал ещё К.Н. Леонтьев[10]. И вот, на наших глазах разворачивается качественно новая война против веры. И война эта – оппортунистическая: верующих учат поверхностности. А духовное, мистическое и вероисповедально-разумное погружение в религию жёстко пресекается.
РПЦ МП давно идёт по такому пути, хотя иногда раздаются голоса о необходимости морального очищения и возрождения общинности. И сейчас некоторые христиане РПЦ требуют отхода от храма-магазина к храму-семье, целостной единице Церкви[11]
. Хотя думается, что и это «движение» спродюсировано для постепенного изъятия искренних «фанатиков» и «фундаменталистов».А православные организации, настаивающие на погружении и неотмирности (например, старообрядчество), если не поддадутся расщеплению на ритуалистов и «экстремистов», попросту будут объявлены вне закона, вне норм поведения[12]
.Религиозный фундаменталист – не эксцесс в православии, а нормальное явление. Для истинного и искреннего православного христианина наружная сфера жизни и мышления, компромисс с миром неестественны. Потому-то православные, настаивающие на исполнении канонов, на моральной и ценностной ревности немедленно квалифицируются современными рупорами социализации как религиозные фундаменталисты. И заранее поставлен знак равенства между понятиями «фундаменталист», «фанатик», «экстремист», «сектант», хотя эти понятия чрезвычайно различны и по смыслу, и по происхождению.
Сейчас в православие внедряются специальные палисадники «новой» духовности. Они отделят удобных для Системы псевдоверующих от истинных ревнителей (которые получат ярлыки экстремистов). Псевдоверующие «сверху» получат новые лейблы новой («терпимой») церковности, а носители хоругвей традиционной духовности будут оттесняемы всё дальше от сфер образования и науки, культуры, здравоохранения, предпринимательства.
Намечающиеся события несколько похожи на Раскол XVII
века в России. Но трагичность такого раскола (разбиение семей и жизней, выброс из системы общественных связей, лишение места жительства и пр.) отягощается тем, что эта война проходит неощутимо и улыбчиво. Её рычаги теперь – не царские стрельцы, не дыба и кнут, а ТВ, Интернет, компьютерные игры, инструменты манипулирования сознанием.Понятие «религиозный фундаменталист» теперь оторвалось от сектантства и становится штампом, налагаемым Системой на истинных ревнителей Христа внутри традиционно-православных Церквей России. В мире формальной, дизайнерской религиозности погружение к Истоку христианства (искреннее, а не формально-идентичностное) будет преследоваться беспощадно[13].
Всё это характеризуется мной как качественно новый этап мировой секуляризации и богоборчества. Возможно, последний этап.
Примечания
[1] См.: Делёз Ж. Различие и повторение. – СПб.: Петрополис, 1998. – С. 71.
[2] Рациональная и иррациональная, чувственная и опытная, практическая и агностическая и пр. См. на эту тему: Генон Р. Кризис современного мира. – М.: Беловодье, 2004. – С. 187 (http://traditionallib.narod.ru/slovo/traditio/genon/genon05.htm); Дугин А.Г. Философия политики. – М.: Арктогея, 2004.
[3] Пре-зирает: смотрит помимо неё.
[4] Шахов М.О. Старообрядческое мировоззрение. – М.: Изд-во РАГС, 2001. – С. 214.
[5] См., напр.: Кутб С. Война, мир и исламский джихад // Отечественные записки. – 2003. – № 5. – С. 58.
[6] Дугин А.Г. Философия Политики. – М.: Арктогея, 2004. – С. 188.
[7] Более подробно о псевдоверии – см. мою статью «Вера и идентичность» (http://semeyskie.narod.ru/sovr_tovbin72.html, http://www.za-nauku.pochta.ru/docs/tovbin_vera_identic.mht)
[8] См, напр.: Академия государственной службы при президенте РФ заключила соглашение с протестантскими объединениями России // http://portal-credo.ru/site/print.php?act=news&id=52417
[9] На тему глобальной «новой» религиозности как формалистической идентичности – см.: Фукуяма Ф. Великий разрыв. – М.: АСТ, 2003. – С. 326-379.
[10] См.: Леонтьев К.Н. О всемирной любви. Речь Ф.М. Достоевского на Пушкинском празднике // Властитель дум: Ф.М. Достоевский в русской критике конца XIX – начала ХХ века. – СПб., 1997. – С. 89 (http://leontiev.net.ru/texts/lubov.htm).
[11] См, напр.: Лонгин, еп. Саратовский и Вольский. Восстановление приходской жизни облегчит восстановление евхаристической практики // Православная вера (Саратов). – 2007. – № 2. – С. 5.
[12] Что уже начинается. См.: Сысоев Д., свящ. Размышления о протопопе Аввакуме, церковной смуте и любви к Родине // Русский дом. – 2007. – апрель. (На сайте http://www.russdom.ru); Михайлова Н. О старообрядчестве // http://www.antirascol.nm.ru/michailova.htm
[13] На эту тему – см.: Расков Д.Е. Старообрядческая традиция и Постмодерн // Философия хозяйства. – 2004. - № 2. – С. 112 (На сайте http://portal-credo.ru).
|
